Леонид Мерзликин — поэт от Бога!
Никогда и ни при каких обстоятельствах я не говорил, что был другом Леонида Мерзликина, хотя встречался с ним сто и более раз в совместных вечеринках, командировках, в издательстве и писательской организации. У нас были негромкие мужские отношения. Я знал, что он поэт от Бога. Он тоже знал это, но не возносился, не требовал к себе повышенного внимания.
Впервые я увидел его в 1965 году. Он появился в «Алтайской прав де», разговорился с журналистом Барулиным напротив двери секретариата. Леонид показывал книжку стихов, жаловался, что то ли цензура, то ли крайком выразили сомнение по отношению к некоторым стихам, книга находится на «выдержке», судьба её зыбкая. «Но у меня есть один экземпляр, — сказал он (помню не дословно) — и мне хватит, чтоб показать друзьям». Потом он сблизился с Г. Володиным, и я видел их много раз в редакциях краевых газет.
Мир Леонида Мерзликина был красочным, светлым и добрым. Лёгкий юмор придавал его стихам ту искренность, которая присуща людям умным и бесхитростным, впитавшим мудрость и снисходительность русского человека. Лёгкость его стихов была результатом жуткого труда. Я помню, как в Заринске он мучился над одной строкой стихотворения, которое легло в стол как не предназначенное для публикации из-за вольности содержания. Именно тогда я почувствовал, что Мерзликин — подлинный поэт, — от плоти и крови, — потому что мучился не для публикации, а для удовлетворения своей духовной потребности и внутренней требовательности. Для подлинного поэта главное — высказаться, освободить душу от навязчивой идеи. Не всем поэтам дано такое.
Он мог сутками «гостить» у товарищей. Помню, зарулили мы ко мне (бывало подобное и у Володина, и у Пантюхова, и у др.), засиделись. Говорю: «Позвони домой, предупреди жену, что ты в порядке, пусть не волнуется». Отвечает: «Она уже спит. Зачем будить?» Перед утром он вызвал по телефону такси, спустился, купил бутылку водки, оплатил рубль за вызов и вернулся: «Мы ещё не обо всём переговорили». Но однажды в Крутихе (там был литературный фестиваль), в гостиницу позвонили из Барнаула: заболела жена Леонида. Он тут же прервал выступление и уехал в город.
Помню не очень принципиальный спор в писательской организации на внешние темы. Помню суждения Леонида. Они даже плохо вязались с его милой внешностью: чёткие, краткие и точные, после них снималась вся острота темы. Леонид был не просто умён, но и хорошо образован.
Новые поколения читателей ещё откроют для себя Леонида Мерзликина, удивятся силе его таланта, порадуются за нас, его современников. Он был человек и поэт с большой буквы. И имя Леонида Мерзликина появится на вечном небосводе среди других литературных знаменитостей России.
Уже стала хрестоматийной история, когда Мерзликин прочитал в леспромхозе стихотворение «Я жил у бабки на квартире». Я слышал её от самого Леонида. «Спрашиваю, будут ли вопросы, а из первого ряда лесоруб: «Что в стихе правда, а что придумал?» Говорю: жил в деревне у бабки на квартире, была внучка, но за занавеску не заглядывал. «Ну и зря» — с сожалением сказал мужик..
Позже я услышал великолепную пародию на это стихотворение. Был свидетелем, как наши поэты, чувствуя, что проваливают выступления перед аудиторией, не называя автора, читали стихи Мерзликина и оживляли дремлющий зал.
Мерзликина хорошо принимали в санаториях Белокурихи. Там собирался народ со всей страны, который хлопал, не жалея ладоней, чудным стихам обаятельного поэта. У нас было не принято разглядывать такие «мелочи» как тонкости души, сердечные токи. А Леонид был переполнен ими. Представляете человека приятной наружности, сорвавшего овации. Он стоит и глядит смущённо, будто виноват перед слушателями, будто извиняется за тот всплеск эмоций, который пережили его поклонники. Он знал овации. Но было и такое, когда его крайком удалил на три года в Томскую область (предлогом была борьба за «чистоту кадров») — и вместе с водой выплеснули ребёнка… Ну да что ж! Пушкина тоже ссылали с глаз долой.
Комментарии