Мы все умрем. В подлунном мире
Бывают всякие дела.
Я жил у бабки на квартире,
А бабка с внучкою жила.
Пo вечерам, придя с работы,
Я умывался — и к столу.
А бабка спрашивала: — Что ты
Такой бледнющий, как в мелу?
Я отвечал: — Да так, усталость.
Жужжала муха на стене.
За ширмой внучка раздевалась
И спать ложилась при огне.
Но прежде чем, тряхнув косою,
Упасть на мягкую кровать,
Она непрнбранной, босою
Любила в профиль постоять.
Она поддразнивать умела,
Я отвернуться не умел.
Я чуял: сердце леденело,
И лоб опущенный горел.
Тушили свет, и профиль таял
В моих подтаявших зрачках.
У нас немало разных правил,
Что нарушаются впотьмах.
Не потому ли я однажды.
Открытым ртом дыша чуть-чуть
И изнывая, как от жажды,
Рискнул за ширму заглянуть.
Уже спала первопричина
Моих волнений и тревог.
Махнул на все (ведь я мужчина!),
Поцеловал ее, как мог.
И началось столпотворенье…
А бабка — ах! А бабка — ох!
Потом наутро выселенье
И пожеланье, чтоб я сдох.
Мы все умрем. В подлунном мире
Бывают всякие дела.
Я жил у бабки на квартире,
А бабка с внучкою жила.
Комментарии