Бахаев, Л. Мерзликин и Шукшин / Л. Бахаев // Алтай. – 2013. — №5. – С. 169 – 172.

Пятьдесят лет назад в Москве вышли в свет две примечательные книги — сборник стихов Леонида Мерзликина «Купава» и рассказы Василия Шукшина «Сельские жители». Между ними было много общего: оба писателя — крестьянские дети, родом с Алтая, в детстве хлебнули вдоволь «кислых щей», сызмальства трудились на колхозных полях, терпели голод, холод, тяготы жизни. Оба необыкновенно талантливы. Разница в возрасте у них небольшая: Шукшин родился в 1929 году, а Мерзликин — в 1935. Леонид Мерзликин за себя и словно бы за Шукшина сказал однажды:
А мы с тобою оба
Из тех краев, где рожь по грудь,
Где синеокая взглянуть
Умеет до озноба…
(«Гладиаторы»)
Нет, разумеется, они не были «близнецами-братьями». Каждый из них был интересен по-особенному. Но по характеру, темпераменту, исключительной принципиальности, по своим взглядам на жизнь и творчество — они выдающиеся личности единой категории творцов.
При этом, если о Шукшине и его разнообразных дарованиях (писатель, кинорежиссер, актер, сценарист) говорили и писали много и при жизни, и, особенно, после, то у Мерзликина судьба иная: при жизни издавался крайне мало, редко, небольшими тиражами и в малом формате карманного типа…
До сих пор не издано многое из творческого наследия Леонида Мерзликина: мно­гие ранние стихи, критические статьи, рассказы, его поэтические переводы с других языков, переписка. Нет серьезных литературных исследований (за исключением кратких рецензий, отзывов, вступительных статей к сборникам стихов), нет полноценных критических статей, посвященных Мерзликину. Жаль, до обидного жаль! Точно подметил в свое время писатель Юрий Козлов: «Еще не родился тот литературовед, который откроет заново для русского читателя Леонида Мерзликина».
Шукшин, Бог дал, пройдя испытания, выправился, стал известным, более или менее обеспеченным. А вот Мерзликин как с детства встал на нищенскую стезю, так и до «смертного аха» в 1995 г. прожил в нужде. «Бедовал поэт» крепко, как верно отметил Владимир Башунов, о том же говорили в своих воспоминаниях о Леониде Семеновиче и другие его друзья: Александр Родионов, Станислав Вторушин, Игорь Пантюхов…
Я лишь на свет произошел,
Толкнули в спину — и пошел,
И полетел, но вот беда,
Как оказалось — не туда…
(Поэма «Млечный Путь»)
В 2000 году, когда исполнилось 65 лет со дня рождения Леонида Семеновича Мерзликина, человек, возглавлявший тогда писательскую организацию Алтайского края, не посчитал нужным, к сожалению, издать мерзликинские стихи отдельным томом в рамках «Библиотеки «Писатели Алтая». Обошли такого поэта! Обидно…
Впрочем, Василий Шукшин на своей малой родине был также не очень-то люб. Ни единой книги его при жизни не было издано на Алтае. Это ли не лишнее подтверждение слов Христа: «Нет пророка в отечестве своем».
Однако и Шукшин и Мерзликин были духом крепки. Оба «глушили» несуразность жизни, всецело отдаваясь творчеству, не обращая внимания на косые взгляды завистников и чинуш. Мерзликин в одном из писем признавался: «Лишь одна со мной отрада: Муза славная моя…». Этим он жил и оставил нам богатое творческое на­следие: 14 сборников стихов, более 20 поэм (не все они до сих пор опубликованы), несколько рассказов и участие в 50 коллективных сборниках и антологий, критические статьи и рецензии…
Думается, что вместе с Мерзликиным и Шукшин мог бы гордо заявить:
Русский я по крови и по духу,
И люблю я русский свой язык.
Хлеба деревенского краюху
По-крестьянски резать не отвык…
(«Жил я с толком или бестолково…»)
Оба наши земляка после армейской службы в 50-х годах стремились поступить в вузы — Шукшин во ВГИК в возрасте 25 лет, а Мерзликин — в Литературный институт — в 24 года. Василий Шукшин тоже заходил в Литинститут им. М. Горького («Была у меня такая тайная мечта»), но творческий конкурс к тому времени уже закончился. Шукшин в 1959 г. закончил учебу, получил диплом режиссера, а Мерзликин был за­числен по конкурсу на первый курс приказом ректора за № 187 от 18 августа 1959 г., в день своего рождения.
«Вот было радостно! — вспоминал впоследствии Леонид. — Значит, не отвернулся от меня Бог. Или моя богомольная матушка вымолила у него такое счастье для меня. Не знаю. Но я в тот же день побежал в железнодорожную кассу за билетом до Москвы…» Позже выяснилось, что на титульном листе его конкурсной подборки стихов поэт Лев Ошанин, набиравший студентов в свой семинар поэзии, поставил три жирных восклицательных знака. В Литинституте Мерзликин подружился с В. Бе­ловым, И. Николюкиным, В. Ермаковым, И. Лысцовым, Р. Виноненом, а позднее и с Н. Рубцовым, который затем побывал на Алтае в гостях у Мерзликина, Володина и у Василия Нечунаева…
Однажды я спросил у Леонида Семеновича:
— А с Шукшиным встречались в Москве-то?
— Встречались, встречались… Он к нам в общежитие заходил…
— И что?
— Потом как-нибудь расскажу…
С Василием Беловым Мерзликин не только встречался, но и дружил. Они пере­писывались, вместе отдыхали на Черном море в Коктебеле, Белов приезжал к Мерзликину в Барнаул в 1979 г.
В жизни Шукшина и Мерзликина малая родина играла огромную роль. Шук­шин писал: «какая-то огромная мощь чудится мне там, на родине, какая-то жи­вотворная сила, которой надо коснуться, чтобы обрести утраченный напор в крови…» И еще: «Трудно понять, но как где скажут «Алтай», так вздрогнешь, сердце лизнет до боли мгновенное горячее чувство» («Признание в любви» и др.).
А вот как писал Леонид Мерзликин: 
В какую сторону ни езди,
В какие дали ни летай,
А где-то ночью на разъезде  
Иль днем в гостиничном подъезде
Услышишь слово про Алтай –
И вдруг тебя как бы окатит
Волной горячей… Боже мой!
Потом тоска такая схватит!
— Наколесился, — скажешь, — хватит!
Пора бы, паря, и домой…
(«Домой!»)
В другой раз, при расставании:
Я знаю: минута настанет,
Уеду — исплачусь душой,
А малая родина станет  
Такой неоглядно большой…
Отцы наших талантливых земляков оба попали в 30-х годах под жернова ре­прессий, и, если у Мерзликина отец после шестилетней отсидки в лагерях вернулся домой, то отец Шукшина сгинул бесследно… К счастью, ни Шукшин, ни Мерзликин не озлобились, нашли в себе силы остаться глашатаями справедли­вости, правды, уважения к людям. Это и спасло их и ввело на большую литера­турную дорогу.
1963 год стал особенно значимым для Шукшина и Мерзликина. Леонид Семе­нович в этом году издал свой первый сборник стихов «Купава», а Василий Макарович — первый сборник рассказов «Сельские жители». Обе книги вышли в московском из­дательстве «Молодая гвардия». В следующем 1964 г. Шукшин закончил работу над своим первым фильмом «Живет такой парень», а Мерзликин защитился в Литинституте и получил диплом, а на Алтае опубликовался в коллективном сборнике «Лири­ка». Позже публиковался в подобных сборниках в Новосибирске, Иркутске, Москве, Кемерово, Барнауле, Красноярске…
В 1965 году Мерзликин выпустил второй сборник стихов «Россия», а Шукшин снял фильм «Ваш сын и брат» по своему сценарию, и опубликовал в «Сибирских огнях» свой роман «Любавины». Шестидесятые годы были для них самыми на­сыщенными и продуктивными. При этом первые пробы пера для обоих авторов в Москве начались с рассказов. Свой рассказ «Двое на телеге» Шукшин опубли­ковал в журнале «Смена» (№ 15 за 1958 г.), а Мерзликин — рассказ «Десятое» — в журнале «Молодая гвардия» (№ 1 за 1962 г.). Позднее были опубликованы и дру­гие рассказы поэта: «Любовь и жерди», «Болванка», «Кирпич», «Поросятинка» и другие.
Мы знаем о разносторонних способностях Василия Шукшина, гордимся ими. Да­рования поэта Мерзликина также удивляют разнообразием. Он проявил себя и как лирик, и как мастер остросюжетных поэм, и как сатирик и юморист, виртуоз акрости­ха, пародий и эпиграмм. Он написал немало критических статей и рецензий — емких, проникновенных, занимался стихотворными переводами. В творчестве его было много новаторских форм; к примеру, писал он особые иронические пятистишья. Сколько в них сатиры, юмора, иронии, точных жизненных зарисовок.
Кстати, это не для смаку
Говорю и не для бряку.
Много мы чего смогли,
А живем нараскоряку,
Посреди такой земли!…

Кстати, мой совет — кто пишет
Те Указы — да услышит:
Если ты издал Указ,
Пусть он каждой буквой дышит
Высшей правдою для нас…

Кстати, тело — тоже дело.
Наплевали мы на тело
И твердим: душа, душа.
Если тело отгорело,
То и в душах — ни шиша!

И, однако, очень метко
Мне заметила соседка:
— Как же можно без души?
Извини, но ты уж, детка,
Без души-то не пиши.

Кстати, я в нее за это
Всеми фибрами поэта,
Всеми нервами влюблен,
Седовласая комета, На цепочке медальон…
(Поэма «Кстати»)
А еще и Шукшин, и Мерзликин были неравнодушны к театру. В последние годы жизни Василий Макарович мечтал создать свой театр, кое-что успел написать для постановки («Энергичные люди»). И Леонид Семенович писал для сценических по­становок (пьеса «В сельсовете», комедия в стихах «На задворках»), а также для кино — сценарий на сельскую тему…
В их творчестве много общих тем, но раскрывали они их разными способами, своими особыми литературными приемами. Их голоса не спутаешь, их образность запоминается надолго…
Есть удивительно мудрое высказывание В. Шукшина: «В жизни с возрастом начина­ешь понимать силу человека, постоянно думающего. Это огромная сила, покоряющая. Все гибнет: молодость, обаяние, страсти, все стареет и разрушается. Мысль не гиб­нет, и прекрасен человек, который несет ее через жизнь» («Вопросы самому себе»). 
Будто бы развивая эту мысль, Леонид Мерзликин писал:
…До чего же зол и малодушен,
И велик бывает человек!
И еще:
Светлые мыслятся мысли,
Полнится светом душа…
Многим известны высказывания о Шукшине В. Астафьева, С. Залыгина, А. Макарова, М. Шолохова и др. Есть прелюбопытное признание и Л. Мерзликина о Шукшине: «Оригинальный, честный, незабвенный в народе, истинно русский писатель — Василий Макарович Шукшин». Так написал Леонид Семенович 5 ноября 1976 г. на книге шукшинских рассказов «Осенью». Этот автограф хранится в Музее Шукшина в Сростках. Не случайно, разумеется, поэт Леонид Мерзликин стал первым лауреатом учрежденной на Алтае в 1988 году Шукшинской литературной премии. Он был очень рад этому, он этим гордился…
Оба наших великих земляка уже давно ушли из жизни. Но мы помним о них, хра­ним в душах их мысли и чувства.