И. Николюкину
Идол — окольцованная выя.
Я стою, безмолвие храня.
Не могу от памяти уйти я,
Так же, как и память от меня.
Я стою — и кренится планета,
И века плывут, как облака,
А в глазу расплавленное лето,
Трещина до самого виска…
Слышу рокот жертвенных молений,
Ни ступить, ни крикнуть не могу.
Я пришел от древних поколений
И окаменел на берегу.
Помню все: от молнии падучей,
Первой, что сгорела на земле,
До последней ягодки сыпучей
В девичьем цветастом подоле.
Помню все. Но что ж это такое?
Для чего мне память? Ты скажи,
Ты скажи мне, небо голубое,
Объясните, черные стрижи!
Но стрижи и небо онемели.
Под ноги цветочная крупа.
Где-то в непроглядном подземелье
Костенеют чьи-то черепа.
Черепа… Убитый и убийца,
Гений и глупец неотличим!
Много ли поведает мне птица
Свистом незатейливым своим?
Я не раз был заживо разрушен.
Не сомкнуть обугленных мне век.
До чего же зол и малодушен
И велик бывает человек!
Я — его бессмертное творенье,
Им же я оплеван и забыт,
Но в свое не верю погребенье,
Идол, идол — тесаный гранит.
Пусть заляпан дрязгами и ложью.
Я смотрю спокойно на тропу.
И бредут паломники к подножью,
И целуют тяжкую стопу.
Комментарии