1
Отодвигая суеты житейские.
Звала на битву за хлеб земля.
Желтели, плескались поля алейские
(Есть на Алтае такие поля).
Время-времечко послевоенное,
Средств и техники было — пшик.
Делал дело обыкновенное
Обыкновенный сельский мужик.
Ворочал, аж сердце с корнем ворочалось.
На жниво с комбайна мужик сойдет,
В глазах все кружится, скособочилось.
Рубаха коробом. Грязь и пот.
А ляжет спать — будто в яму темную
Провалится. Где там, какие сны!
В степь неоглядную, в степь огромную.
Его сменив, уходили сыны…
2
Каша с наваром, каша с приправою,
Под небом столы да скамейки в ряд.
Садятся солдаты шумной оравою.
Трое сержантов на сто солдат.
Чашки да ложки, бачки, да горячие.
-Постой, не трогай! Язык спалишь! —
(Лезут под ноги, будто незрячие.
Будто ослепшие куры.)
— Кыш!
Чей-то сапог бьет в перекладину,
Куры — не дуры: смазан пинок.
Слышится посмех: — А ну курятину
Хватай за крылья — и в котелок!
— Откуда куры? — Спросят читатели. —
Солдаты и куры… — Все депо в том,
Что наши сержанты, друзья-приятели,
И рота солдат, молодых причем,
В трудных походах еще не маянных,
Стриженых-бритых под нуль пока.
Да старшина в сапогах надраенных,
Да лейтенант с другого полка –
В год урожайный были направлены
В колхоз на уборку. Прибыли в ночь,
А утром палатки уже поставлены
Возле поселка, с краю, обочь.
Белеют палатки. Селяне ахают.
Солдаты варят свои супы.
А куры ходят в траве, кудахтают,
Ищут у кухни всякой крупы.
Так и пошло. А работа — где она?
Руки чешутся. Ну-ка давай!
Что, бригадир, у тебя не сделано?
Веять пшеницу, крыть ли сарай?
Рота солдат — молодежь ядреная.
Каждому нету и двадцати.
Им незнакома скука зеленая,
Хоть в клуб на танцы нельзя пойти.
Завтра на ток, а кому и с граблями,
Кому с топором — по своим местам.
Роса на землю сыплется каплями.
Скрипят коростели. И в кочках там
Их не сыскать за дымом и прутьями.
Только п слышится: скрип да скрип…
Окна домов полыхнули в сутеми,
Кто-то распятьем к стеклу прилип.
Клубом поселок давно обзавелся,
Клуб хороший, на много мест.
Но женихов — раз-два — и обчелся,
Все как-то больше одних невест.
Сержанты курят, присели около
Своей палатки, глядят в туман.
Мекнув, где-то рядом процокала
Овечка. Пора бы и за курган.
Нет, погодить еще надо чуточку,
Уснут солдаты и старшина,
И лейтенант вон на ту на улочку
(Ему квартира отведена)
Уйдет — и тогда уж… А птицы скрипнули
И вдруг затихли. От комара
Не отмахнуться. Гундят, налнпнули.
Окурок погас. Ну, теперь пора!
И кирзачи по мосточку топают.
Скорей через речку, скорей туда.
Листья подсолнухов с лета хлопают,
И от росы хоть реви.
— Айда!
Ночь загустела. А звезды катятся.
А трое прут. Им охота петь.
Их до утра, считай, что не хватятся,
А до утра можно все успеть.
3
Там, за курганом, палатки белесые,
Там изыскатели жгут костер.
Куртка внакидку, теплые, босые,
Три красавицы, как на подбор.
Грустная песня — черные вороны,
Грустная песня — где же ты мой?
Парни есть, но все поразобраны.
Остался конюх и тот хромой.
Чинит уздечку смоленой дратвою,
Сдвинул кепку, бубнит под нос:
— Ладишь, ладишь ее, треклятую,
И все понапрасну, собачий пес!
—
Вытянет ногу свою короткую,
Снимет ботинок — гвоздь на гвоздю —
Около пятки помочит водкою,
Скажет: — Заныла. Опять к дождю.
Конюх занят своими заботами,
Девчата поют. Не видать ни зги.
И вдруг из ночи на отсвет — вот они!
Ступили мокрые сапога.
Трое сержантов. Ничуть не четверо.
Ничуть не двое и не один.
Трое — как раз. Широкоплечие.
У каждого челка косая в клин.
Встали рядком, каблуками грохнули:
— Сидеть, ни с места! Сдаетесь в плен?
Девчата вскинулись, тихо охнули,
Юбки одернув возле колен.
Куртка сползает. Плечи открытые.
— А мы вас не ждали.
— А мы пришли. —
Спутанный конь простучат копытами,
Брякнул ботолом, смолк вдали.
— Елки-моталки! Прошу прощения! —
По струнам гитарным пальцем — трень!
Мама меня родила в Крещение.
В самый румяный, студеный день.
Подсел к девчонке. — Люблю румяных!
Глаза студеные, что же вы так?
Или шляпа моя не в султанах?
Иль на гитаре обшарпан лак?
Конюх злится, сулит заведомо:
-Вжечь бы уздечкой повдоль спины!
Ишь кобели. Постеснялись деда бы,
Лезут, лижутся, хоть бы хны.
Как же дальше, ежели смолоду
Так вот вольно, за дважды два? —
Обул ботинок, чешет бороду. —
Что им, нонешним? Трын-трава…
Их-то, в погонах (вот отчубучили!
Знамо — сбежали), я бы прижал,
Я бы их в самом строжайшем случае
Суток на десять попосажал.
На хлеб и на воду. Оно и запомнится.
Однако и девки-то, девки… Н-да…
Им тоже теперь салошная вольница.
Кровь-то свое берет — молода…
Конюх пролез в палатку соседнюю
И за собою полог гребнул.
Прокашлялся, водку допил последнюю,
Прилег на солому и враз уснул.
4
Подсолнечник полон рассветных шорохов.
А небо — бездонное — э-ге-ге!
По головам желтых подсолнухов
Гитара скользит на черной ноге.
— А я свою кралю обнял за талию,
Прижал — брыкается. Вот беда!
Зову Валентиной, Валюшкой, Валею
И даже по отчеству ляпнул! Да!
Хохот в три глотки, хохот раскатистый.
-Я ее так, а она по щекам,
Но у меня характер покладистый,
Терплю и мыслю: «Пардон, мадам!»
Гнутся будылья, и шляпки клонятся.
Парни хохочут под стук сапог.
Острые скулы. В глазах бессонница.
Мокрые челки на правый бок.
— А я, ребята, ее посватаю.
Представьте: я и моя жена!
— Сегодня твоя… Нет, лучше горбатую —
Та уж до гроба будет верна.
— Ладно, хватит! — И снял гитару,
И подкрутил для баса колок. —
Ой, не ходи, не ходи по яру,
Ой, не носи на плечах платок,
Не поводи, не мани плечами,
Нам с тобой понемногу лет.
Ты бы, да я бы, да ночь над нами,
Ты меня любишь, а я тебя нет.
Вышли к проселку, вышли и ахнули,
От удивления впору присесть:
Девочка-кроха, с глазами-птахами.
И плачет. И в ягоде вся, как есть.
Тут же бадейка с дужкой помятою,
Тут же сорока на старом пне,
Тут же ветер играет мятою,
Чешет бока на колкой стерне.
Трое склонились. Помочь бы охота.
Под каблуками ягоды кровь.
— Плакать не надо. Что ты? Ну что ты?
Как тебя звать? —
И в ответ: — Любовь.
Гром прокатился, упал за рощею,
Девочка, вскрикнув, метнулась прочь,
Туча по небу двигалась ощупью.
Прав был конюх сегодня в ночь.
Между хлебов синеет косыночка.
Дальше, дальше. Еле видна.
Это Любовь своею тропиночкой
Уходит навстречу грозе одна.
5
Солдаты по осени той уехали,
И изыскатели тоже ушли.
И задождило. Тучи с прорехами
Плыли, чуть не касаясь земли.
Редким .лучом, как прощальной ласкою,
Дальних домов осветился ряд.
Солдаты ехали с песней, с пляскою.
Трое сержантов на сто солдат.
Да старшина в сапогах надраянньгх,
Да лейтенант с другого полка.
Потом кому-то в ночах намаянных
Не раз приснится плеск тальника,
Мосточек, подсолнухи, лошадь с ботолом,
Костер за курганом, и от костра —
Искры кверху летучим золотом,
И девичья кофточка вся пестра.
Вся в цветах и кружочках меленьких.
Отблески в темных, влажных зрачках.
Не раз потом на листочках беленьких
Вуква о букву споткнется — ах! –
Письма солдатские, будни армейские,
На полигоне снег и земля…
А где-то поселок, поля алейские
(Есть на Алтае такие поля).
Вечером в клубе вальсы танцуются,
И над поселком висит луна,
И около темных ворот целуются
Двое влюбленных — он и она.
Комментарии